Путь осознанности – это путь без предпочтений — Аджан Сумедхо

Путь осознанности – это путь без предпочтений. Когда мы предпочитаем одну вещь другой, тогда мы начинаем на ней концентрироваться: «Я предпочитаю спокойствие хаосу». И вот, чтобы обрести спокойствие, что нам нужно сделать? Нам нужно пойти в какое-то место, где отсутствует суета и беспорядок, и стать отшельником, поехать на Оркнейские острова и найти пещеру. Однажды я нашел превосходную пещеру у побережья Таиланда. Она была на красивом небольшом острове в Сиамском заливе. Шел мой шестой год монашества. Люди с Запада, которые приезжали к монахам европейцам монастыря Ват Па Понг вызывали у меня много печали и отчаяния. Я думал: «Я не хочу учить этих людей, это слишком проблематично, они очень требовательны. Я хочу как можно дальше уехать от этих западных монахов».

В прошлом году я провел затворничество сезона дождей с пятью монахами. О, какое это было ужасное затворничество! И я подумал: «Я не собираюсь терпеть это снова! Я приехал сюда не для того, чтобы этим заниматься, а чтобы обрести умиротворение». Так я придумал себе объяснение, чтобы отправится в Бангкок, и уже оттуда я нашел этот остров. Я считал, что это было чудесно. На острове были пещеры, а на пляжах небольшие хижины. Это были прекрасные условия для монаха. Можно было пойти, получить одну из тех хижин и жить в ней, а затем ходить за сбором подаяния в деревню. Деревенские жители были очень дружелюбными, особенно к западным монахам, потому что быть западным монахом было очень необычно. Мы могли полагаться на ту еду, которую мы могли съесть и даже более.

Это не было тем местом, до которого было легко добраться, оно располагалось в Сиамском заливе, и я думал: «О, эти западные монахи никогда меня здесь не найдут, они меня здесь не достанут». И потом я нашел пещеру, возле которой была дорожка для медитации – джонгром (jongrom), и это было прекрасно. У пещеры было внутреннее помещение, в котором было абсолютно темно, туда не могли проникнуть никакие звуки. Я вползал в пещеру через отверстие, и внутри неё ничего не было. Я ничего не мог ни видеть, ни слышать.

Таким образом, пещера была идеальна для сенсорной депривации*: «О, это как раз то, что я искал, я могу практиковать здесь все эти высокие джхановые (jhanic) состояния. Я могу залезть в эту пещеру и в течение многих часов могу просто практиковать без каких-либо чувственных стимулов». Я действительно хотел увидеть, что произойдет. Но в той пещере обитал один пожилой монах, который вроде хотел её покинуть, но пока оставался. Так или иначе, он мне сказал, что я могу сделать хижину из травы на вершине холма. Взобравшись туда, я увидел, что внизу простиралось море. И я подумал: «О, так это тоже здорово, потому что я смогу теперь сосредоточиться на море, а оно такое умиротворяющее».

На острове у меня был очень хороший друг – один тайский монах, который мне как-то сказал: «Ну, если они найдут тебя здесь, то примерно в пятнадцати милях отсюда есть остров, там они тебя никогда не найдут. Там есть маленькая хижина и небольшая деревня, жители которой могли бы позаботиться о монахе». Так что, я подумал: «Возможно, после затворничества на период сезона дождей, я отправлюсь на тот дальний остров». Я действительно был настроен скрыться, спрятаться. Мне хотелось умиротворения, и я считал, что западные монахи очень запутанные. Они всегда будут задавать множество вопросов, и ещё они довольно требовательные. Так что я собирался провести всё время сезона дождей в этой идиллической ситуации.

И потом вдруг эта стопа! На стопе моей правой ноги появилась серьёзная инфекция, и меня должны были отвезти с острова в местную больницу на материке. Я очень занемог. Мне не позволили возвратиться на остров, и я должен был провести сезон дождей в монастыре возле какого-то городка. Я был опечален, я ощущал отчаяние и негодование по отношению к этой ступне и всё потому, что я был привязан к умиротворению. Я хотел избежать беспорядка и запутанности мира. На самом деле я стремился запереть себя в могиле, где ничто не могло быть стимулом для моих органов чувств, и где мне никто не мог бы предъявить никаких требований, где я пребывал бы в одиночестве, инкогнито, где я мог бы быть невидимым. Но затем я поразмышлял над своим отношением и увидел свою алчность к умиротворению, и больше я не искал покоя.

Больше я никогда не возвращался на тот остров. Моя ступня успешно зажила, и у меня была возможность съездить в Индию. И вот тогда, после того как я вернулся в свой монастырь Ват Па Понг, я решил к тому времени не делать предпочтений. Моей практикой стал так называемый «путь без предпочтений», я лишь принимал всё возникающее, всё, что проявлялось таким, каким оно было. По моему возвращению в Ват Па Понг меня назначили на ответственную должность – переводчиком Аджана Чаа (Ajahn Chah). Я терпеть не мог переводить для европейцев, но я был там. Мне нужно было это делать, и также я должен был учить и тренировать монахов. Спустя один год или около того, меня отправили для того, чтобы я смог основать свой собственный монастырь! В течение двух лет там находилось примерно двадцать западных монахов, которые жили рядом со мной. Затем меня пригласили в Англию.

Вот почему я никогда больше не сбегал в ту пещеру, а всё потому, что я больше не делал предпочтений. Обязанности и обучение, кажется, увеличивались, но это было частью практики «никаких предпочтений». И я обнаружил, что благодаря этой практике, мой ум стал спокойным и умиротворённым. Я больше не возмущался на предъявляемые мне требования, и не пребывал в отвращении или смущении по поводу бесконечных проблем и недоразумений, которые возникают в человеческом обществе.

Итак, практика – это только осознанность (памятование). Я больше не жажду умиротворения. Умиротворение приходит, и я вижу его как нечто непостоянное. Суета, беспорядок и запутанность возникают и они непостоянны. Умиротворение – непостоянно, война – непостоянна. Я продолжаю видеть непостоянство природы каких бы то ни было условий, и я никогда не чувствовал большего умиротворения по отношению к миру, чем теперь, живя в Великобритании, намного больше, чем когда-либо ещё, даже больше чем тогда, когда я жил несколько дней на том острове.

Тогда я отчаянно цеплялся за идеалы, к которым стремился, и этому сопутствовал страх того, что их у меня отнимут, я боялся, что европейцы приедут и будут меня беспокоить, что они нарушат мою умиротворяющую обстановку. Это был самый настоящий эгоизм, включающий в себя неприятие и желание изолировать себя от других, и сильный страх того, что другие могли бы разрушить мою умиротворяющую обстановку. Следовательно, такая привязанность к умиротворению и условиям неизбежно приносит страх и беспокойство, потому что все эти условия можно легко утратить или они могут быть легко нарушены.

Невозможно отнять покой и умиротворение, которое мы можем обрести от «отсутствия предпочтений». Его невозможно отнять, потому что мы можем адаптироваться, приноравливаться. Для обретения умиротворения мы не зависим от окружающей обстановки, у нас нет никакой нужды искать умиротворение или жаждать его, или возмущаться и негодовать из-за беспорядка, путаницы и неразберихи. Поэтому, когда мы размышляем над наставлениями Будды (видение страдания, его происхождение, его прекращение и путь, ведущий к его прекращению), мы можем видеть, что он учил пути «отсутствия предпочтений».

________

Примечания переводчика

* Сенсорная депривация (от лат. sensus — чувство, ощущение и deprivatio — лишение) — продолжительное, более или менее полное лишение человека сенсорных впечатлений, осуществляемое с экспериментальными целями.

Автор текста: Аджан Сумедхо
Перевод: Цветкова Павла
Источник: Teachings of a Buddhist Monk by Ajahn Sumedho.
Diana St Ruth (Editor), Marcelle Hanselaar (Illustrator), 2000.
….